[Shi-Ki_Kidder]

Название: Коса на Камень.
Автор: Shi-Ki_Kidder
Фэндом: (original)
Пейринг: ММ.
Рейтинг: NC-17
Жанр: фэнтези, юмор, слэш, повседневность, экшн, детектив, мистика, романс.
Статус: в процессе.
Дисклеймер: мир и персонажи мои, но я не жадный.
Саммари: по заявке. В мире Айгера много лет идет кровопролитная война меж двумя человеческими королевствами. Наконец, достигнут компромисс, мирный договор не за горами… а в качестве залога заключается брак меж придворным алхимиком Эйферы и военачальником Стреи. Брак абсолютно политичен и лишен каких-либо симпатий. А интриги тем временем лишь множатся, враги не дремлют… Ха? И кто-то предложил совершенно безумную идею по спасению мира!..
Посвящение: цветку моего сердца. И автору заявки, естественно.
Предупреждения: нецензурная лексика, насилие, изнасилование, может, еще какие бяки будут.
--–

1 глава

1 глава.
Высокая зала, украшенная полотнищами флагов вдоль архивольтов и тяжелыми гардинами бордового бархата, была удивительно пуста – у резной арки портала Тьюре наткнулся на угрюмого слугу, спешащего вон. На полукруглой солее в центре залы возвышался трон. Сир Олдшери с унылым лицом рассматривал рельефную лепнину фризов, словно впервые заметив богатое украшение залы. Вассала он намерено не замечал, давая понять: сир зол. Руки Генриха расслаблено возлежали на подлокотниках в виде львиных лап. Массивные шандалы по онпол трона излучали рассеянный желтый свет. Мраморный пол в изрубах узоров, повторяющих украшение фризов, – и красиво, и ноги не скользят – только эхо шагов гулко и вязко гуляет под арками галереи со сквозняками. Виктор же передвигался бесшумно, заставляя взгляд беспокойно метаться меж карнизами и архитравами, чтобы не выдать беспокойство.
– Стой, – наконец, голос короля эхом заструился по зале, усталый и ехидный одновременно.
Виктор послушно остановился и молча приподнял бровь, выражая недоумение. Военачальник достаточно долго знал короля, чтобы понимать – из-за ерунды гневаться тот не станет.
Генрих Олдшери, молодой и достаточно язвительный владыка Стреи, кивнул в знак приветствия. Его каштановые вьющиеся волосы слегка растрепались из-за спешно одетого мантлика алого цвета с мендровым узором по подолу. Шенс из мягкого эпонжа синего цвета с золотистой вышивкой на груди примялся, манжеты топорщились. Но суровый вид владыки не располагал к улыбкам. Взгляд глаз карего цвета примораживал к месту.
– Когда это ретирада стала приемлемой для тебя, Тьюре? – король пошевелился, поерзал на троне.
Ратиновое покрывало с ворсом стального оттенка сползло к подножию, свесившись массивными складками.
– Когда сир передал мне командование живыми людьми, – Виктор поклонился, как того требовал этикет.
– Ты icandalum magnatum(1) моего двора, Тьюре, – Генрих вздохнул и подпер щеку рукой, – обязательно было поджигать фольварк фогта Норда? Немного поздно играть роль amicus curioe(2), но это все, что я могу сделать для тебя.
Виктор улыбнулся:
– Сир, ведь не для того вы меня вызвали?
Реджинальд в ярости. Кричит, рычит и плюет ядом. Считает, что это подстроено специально, – Генрих вздохнул еще глубже, – шлет негации, грамоты, но считает, что мы своим пактом персифлируем Эйферу…
– Сир? – Виктор умело притворился удивленным, – но при чем тут я? Неужели казнь скромного военачальника будет в состоянии унять ярость сира Реджинальда?
– Нет. Им нужна не сатисфакция, а предилекция, – Генрих поморщился и потер лоб пальцами, – Тьюре!.. Они настаивают на династическом браке. Я не хочу – ни замуж, ни жениться. Ты понимаешь, в моем положении не до браков. А негоцианты Реджинальда у меня поперек горла.
– Сир Вейрис умеет быть назойливым, – согласился Виктор и задумчиво прищурился, – стало быть, вы желаете, чтобы я заключил брак?
– Ну, а кто тут у нас герой сражения? – по лицу короля скользнула привычная ядовитая усмешка, – pro bono publico(3) – это было бы логично.
– Прошу простить мою неучтивость, – Виктор чуть улыбнулся, – я не учил мертвые языки.
– Не относится к делу. Брак будет. Ты, как герой и гаситель войны, из чувства благородности, возьмешь в жены то, что предоставят эйферцы. Реджинальд упоминал об особе королевских кровей, так что ты не останешься пострадавшей стороной.
– Я не готов к браку, – Виктор скривился.
– Я готов к нему еще меньше! – Генрих соблаговолил повысить голос, – это приказ, Тьюре! Хотя бы запомнишь, что жечь чужие фольварки – вредно для семейного статуса!
– Увы, – Виктор развел руками и вновь поклонился, – не могу перечить вам, сир.
– А еще, не мог бы ты не кривляться? У меня зубы сводит, – Олдшери показательно сморщил нос, – веди себя, как обычно. Тут нет посторонних… Виктор.
– Сир, – военачальник вновь позволил себе улыбку, – вы же понимаете, что я не в восторге от предстоящего брака. И не могу просто взять и смириться… так сразу.
В зале было прохладно и сыро. Виктор пожалел, что оставил парадный тапперт в спальне – редингот из тонкого черного сукна не грел.
– Твое кислое лицо почти как lese-majeste(4), – Генрих внезапно оживился и подался вперед, словно желая скатиться с трона к ногам своего военачальника, – о чем ты говорил с Лекторисом? Он спрашивал о графе Бьянте?
– Сир, осторожнее, – Виктор хмыкнул, но по его лицу скользнула тень, – Шарль поприветствовал меня, как старый друг. Он доволен, что казну больше не придется тратить на военные дела. А о вашем советнике мы точно не беседовали. Скользкий тип, не люблю таких.
– Ты, Тьюре, не переносишь никого, сложнее табурета, – Генрих сверкающим взглядом изучал лицо военачальника, – и давно вы спелись с Шарлем? Когда договорились заключить мир с Эйферой?
– Сир…
– Виктор, даже не думай отмахаться. Я молод, но не дурак. Я король, я fruges consumere natus(5) для этого.
– Сир, вы король, не спорю, но искать везде подвох – это одержимость. Я простой человек, и интриги – не мое дело.
Генрих вздохнул и сделал вид, что смирился, не переставая сверлить лицо военачальника пристальным взглядом. Виктор отрешился от королевского внимания и терпеливо ожидал продолжения разговора. Становилось лишь прохладней.
– Ладно, – изрек, наконец, Олдшери, откидываясь обратно на спинку трона, – ты можешь быть свободен, Тьюре. Не забудь, послезавтра прибудет посольство Эйферы.
Виктор прищурился: значит, король намерено тянул время, чтобы его вассал не смог отказать. Прелестно.
Демонов капкан.
– Благодарю, сир, – Виктор снова поклонился и неторопливо развернулся.
По этикету положено сделать пять шагов спиной назад, не показывая королю затылка. Что ж, иногда можно подразнить кота – когда он сыт и доволен жизнью.

(1) - предводитель возмущения (лат.)
(2) - заботливый друг (лат.)
(3) - ради общего блага (лат.)
(4) - оскорбление высочества (фр.)
(5) - создан самой природой (лат.)
***

Прибытие посольства Виктор пропустил с вопиющей безразличностью. То бишь, сам факт прибытия эйферцев Тьюре видел, а вот показаться им самим – не пожелал.
В то утро, холодное и розовое от лучей едва греющего солнца, военачальник Стреи объезжал горные заставы. С вершины Винтершпиля, своего любимого форта, Виктор и видел кавалькаду. Развевающиеся полотна знамен, красно-зеленые, с белым кругом посередине, выдавали в гостях эйферцев. Кони высоко взбрыкивали, порываясь рвануть аливрувер – снег замел дороги, даже подъезд к городским стенам оказался засыпан. Эйферцев было немного, чертова дюжина. Ни обозов, ни поклажи – гости приехали налегке.
Впереди скакал знакомый Виктору лорд Хорн; его знамена с белым орлом виднелись издали.
Тьюре недолго пронаблюдал за эйферцами – те быстро скрылись за городскими вратами, после того, как сонная стража отворила субурные ворота.
Женщин среди приезжих не было. Хотя, с такой высоты и ошибиться недолго.
Забыв на время об эйферцах, Виктор прошелся по площадке смотровой башни. Сквозь зубцы парапета было видно заснеженную долину у подножий гор. Сиятельная Лезова, столица Стреи, высила шпили и раскинула стены-крылья на склонах. Вход в лезовскую долину защищали две склонившиеся друг к другу скалы. Левую скалу украшали башни Винтершпиля, правую – Маркенлез.
Виктор поднял руку, и на черную кожаную перчатку опустились когтистые лапы. Раззявив клюв, взъерошенная черная громовая птица издала хриплое карканье.
– Тише, Нойр, тише, – Виктор достал из кармана клока кису с хлебным мякишем.
Громовая птица снова каркнула и перелетела на плечо Тьюре. На руку тяжело спустилась ее белая товарка, блеснув черной бусинкой глаза.
– Бланка, и ты вернулась… Неужели, гроза?
Громовые птицы спускались на крепостные стены лишь перед непогодой. Эту пару Виктор подобрал еще птенцами – молния подпортила роскошное оперенье птиц, лишив свободы полета. Пока отрастали маховые перья, Тьюре подкармливал их. Потом птицы повадились реять над Винтершпилем перед грозами, чувствуя себя, видимо, в безопасности среди каменных стен.
Ржаво заскрипела лебедка, закрутились колеса подъемника – пришло время смены караула.
Виктор покрошил хлебные крошки на зубец парапета. Нуар и Бланка перепорхнули на камни и, шумно каркая, начали клевать еду. На западе собирались тучи, а ветер затихал.
Пора было возвращаться в Лезову, но Виктор не хотел покидать любимый форт. Винтершпиль был ему почти домом, а королевская резиденция казалась чуждой.
Но – Генрих будет недоволен, если военачальник опоздает еще и на церемониальные торжества.
И помолвку. Вот на последнее Виктор бы с удовольствием не явился вообще. Однако, памятуя о мстительном характере короля, это было слишком опрометчиво.
Подкормив птиц остатками крошек, Тьюре направился к лесенке.
Винтершпиль был построен еще в эпоху до Разделения Айгеры. Конечно, в те времена он был не крепостью – до Разделения и помышлений никто не заводил о войнах с соседями. Винтершпиль являлся смотровой площадкой и горной резиденцией Ржонда.
Сейчас так никто не строил: ни материалов, ни инструментов тех далеких времен не сохранилось. Массивное каменное строение, врастающее в скалы, испещренное ходами на разные уровни – флигели располагались не на одной высоте из-за горного рельефа – из белого гранита хранило тепло круглый год. И хотя в Лезову весна приходила всего на пару недель, Винтершпиль не промерзал насквозь никогда.
Виктор спустился по лесенке к смотровому карнизу, где располагалась караульная пристройка. Кабина подъемника прислонилась к стене, матово поблескивая бронзовым боком.
Завидев военачальника, часовые вытянулись и застыли, разглядывая горизонт. В их руках были длинные копья с заточенными ратовищами. Над сводом караулки на потемневшей консоли полоскался штандарт Стреи – желтое солнце на алом фоне с расходящимися лучами-стрелами.
- Ваша милость! – в окошке караулки мелькнула гибкая фигура, дверь с треском распахнулась.
Виктор молча оглядел девицу. Та была в одной сорочке и босая, коса растрепалась. Поняв, что выглядит непристойно, она смущенно потупилась, но продолжила:
- Ваша милость, маговестник от их высочества. Требует вам срочно вернуться в Сангра-Роял. Очень… зол.
- Ясно. Спасибо, Роксана, и иди в дом, простудишься, - Виктор подождал, пока девушка скроется в караулке.
Потом хмуро посмотрел на город внизу. Возвращаться расхотелось еще больше.
- Подготовить подъемник? – осмелился спросить один из часовых.
Тьюре помнил его – молоденького рекрута, едва-едва прошедшего обучение в Военном Парке. Через пару лет Виктор самолично перевел его в гарнизон Винтершпиля. Иметь в тылах лишь надежных и проверенных солдат – таковым принципом руководствовался военачальник Стреи.
- Да, Пьер, - Тьюре накинул на голову капюшон.
Мелко кружа серебристыми искрами из серого неба посыпался снег. Горные вершины подернулись туманным маревом, сияние фирна поблекло. Заскрипели лебедки, мощные крученые тросы заколыхались над ущельем. Подъемная площадка – изящная цилиндрическая кабинка с высокой конусообразной крышей – уткнулась боком в деревянный настил, присыпанный песком.
…многие, впервые попадающие в подъемник, ощущали дурноту, наблюдая за приближением земли и прислушиваясь к скрежету лебедок. Виктор же наслаждался высотой и тишиной. Ветер улегся окончательно, и снег бесшумно опускался в полнейшем безмолвии. Пьер махнул рукой, оттолкнув подъемник от настила. В верхней башне, в крайней пристройке, закрутились тяжелые массивные жернова. Команда механиков, управляющая подъемником, получив сигнал из караулки, принялась колдовать над своими устройствами. Виктор сотни раз видел, как это происходило, и легко припомнил суетливость и веселость сработавшейся команды (хоть та и состояла из полупарфея, четвертьдемона, карликов-близнецов и летней феи из Авалона). Сегодня он не успел их навестить, и это немного печалило, но причина действительно была серьезная. Генрих ждать не любил.
Подъемник опустился за заставой. Место для нее было идеальное: ущелье, две нависающие скалы, простреливающееся пространство и две крепости над головами. Часовые, узнав военачальника, отсалютовали копьями.
Забрав жеребца из конюшни, Виктор запрыгнул в седло и направился к воротам Лезовы. С каждым мигом ему все меньше и меньше хотелось приближаться к серым стенам и неминуемому браку. Вот умеет Генрих Олдшери подложить свинью – не отвертишься…
Конь прядал ушами, храпел, пуская белые облачка пара. Он бежал осторожно, вспахивая копытами свежий снег. Виктор опустил поводья, дав опытному животному волю. Конь, как и он сам, отнюдь не горел желанием добираться до Лезовы. Красивое гордое животное анадрильской породы не любило вечную зиму.
Субурные врата открыли поспешно – видимо, маговестник от короля посетил все заставы, велев не создавать затруднений на пути военачальника.
Сразу же за первой городской стеной располагался глубокий ров. Массивные подъемные мосты соединяли внешнюю стену с внутренним городом. Всего их было пять, по всему периметру рва. Решетки оказались подняты – Тьюре явно ждали. Следом за ним решетки опустились, с грохотом вонзив заточенные прутья в пазы. Город жил своей жизнью, большая часть лезовцев стеклась к королевской резиденции. Еще бы, не каждый день приезжает посольство из враждебного королевства. Кто-то из отчаявшихся даже пытался бросать камни в негоциантов, но магическая защита гостей была на высоте – камни сгорали, не успев долететь до эйферцев.
Виктор направил лошадь по специальной мостовой для всадников, объезжая толкотню и давку. Около кордегардии народу было меньше, солдаты выстроились цепью, не давай горожанам ввалиться на площадь.
Подъехав ближе, Виктор спешился и закинул поводья на коновязь около караулки. Кивнув капитану стражи, Тьюре прошел сквозь оцепление.
Генрих Олдшери не мелочился, встречая послов из теперь уже союзного королевства. Круглый стол из темного желтого мрамора парил в воздухе, поддерживаемый метельным вихрем. Крупяной снег не долетал до людей, оседая на невидимой вуали над деревьями. Брус площади был выстлан красным камнем. Король восседал на легком троне, наряженный в парадную пурпурную мантию. Волосы, все так же взлохмаченные, окружали волевое лицо – выглядящее еще более юно в дневном свете.
По правую сторону от Генриха сидел граф Локс Бьянте, советник его высочества. Виктор не без оснований подозревал, что в дурном норове и смуглой коже Локса виновата горсть анадрильской крови. Жазеран на шее советника блистал рубинами. Темно-зеленый дублет сидел на графе как влитой, на плечах лежал бордовый гаут с белым мехом. Темные волосы вились и закрывали лицо графа, но Виктор хорошо помнил презрительный взгляд светлых зеленых глаз и гордый южный профиль.
Слева располагался флегматичный и отстраненный герцог Шарль Лекторис. Он занимал должность казначея, что накладывало свой отпечаток на лик герцога. Он, казалось, разучился удивляться вовсе. На нем были алый жакет зуав, подчеркивающий бледность кожи, и синяя ферезея с бронзовым аграфом.
Рядом сгорбился маркиз Дейн Рюма, по правую руку от него – легат Ортис в храмовом облачении.
Отдельным рядком выстроилась прислуга во главе с гоф-фурьером, ожидая приказов короля.
Негоцианты из Эйферы выглядели не в пример скромнее. Лорд Хорн барабанил пальцами по столу, явно желая оказаться подальше от этого места и любопытных взоров толпы. Виктор мог сказать, что отлично его понимает. Двое рядом с лордом – явно благородных кровей – были похожи, как братья. Еще двоих Тьюре раньше где-то видел. Кажется, один из них вместе с маркизом Рюма обсуждал детали мирного пакта.
Отдельно стоял тощий долговязый субъект. Нечесаная грива черных волос струилась до лопаток, бледная кожа казалась вялой. В нем отчетливо прослеживалась кровь узкоглазых выходцев из Конмоя и Флавиры. Его алый котарди со множеством застежек был плотно застегнут до горла. Вместо брюк на нем была длиннополая юбка-ринграв (хотя бы без бантов).
Словно почуяв интерес к своей персоне, черноволосый эйферец обернулся. Виктор едва сдержал презрительную гримасу – алые блики на желтых глазах выдавали в нем полупарфея. Нет, Тьюре не являлся расистом, но видеть среди родовитых аристократов изгоя было… необычно. Эйферец криво усмехнулся тонкими блеклыми губами, словно прочитав мысли Виктора. Тот вернул усмешку.
- Таким образом, convenance(1) соблюдены, мирный договор – уже confirmatio(2), а брак – ваша маленькая consolatio(3). Вы меня понимаете? – донесся язвительный тенор Генриха.
- Как ни странно – да, - отозвался лорд Хорн, - с посланием сира Реджинальда вы уже ознакомились. Находите нашу кандидатуру неподходящей?
- Наоборот. Виктор Тьюре, подойди поближе. Лорд хочет представить тебе эйферскую… невесту.
Что-то елейно-ехидное в голосе короля не дало Виктору усомниться: Реджинальд Вейрис сумел задеть гордость стрейского монарха. Теперь этот договор может треснуть по шву, если только Тьюре не постарается ужиться с супругом (а отсутствие женщин в делегации явно намекает…).
- Армин Галасс, - лорд Хорн встал и сделал шаг к бледнокожему субъекту.
Нет. Нет-нет-нет. Нет.
- Армин Галасс – сокровник Реджинальда по отцу. Как видите, сир Олдшери, Эйфера готова предложить породнение с королевской династией.
Полупарфей! Это хуже, чем оскорбление. Виктор почувствовал, что невольно стискивает зубы. Полупарфей! Создание, отвергнутое и парфеями и людьми, недосущество, слабое и хлипкое, безобидней авалонских фей!..
- Ну, мы похвастать такими особами не можем, - глаза Генриха блеснули. О да, он не проглотил эту аванию, сир Олдшери не таков, - Виктор Тьюре, весьма талантливый военачальник, который последние десять лет теснил ваши войска к исторической границе.
- Белокровный, - до Виктора донеслось сдавленное шипение полукровки.
Яростный прищур бордовых глаз ясно дал понять: Армин Галасс тоже не был предупрежден о неравном браке. Почему-то эта мысль принесла покой, смыв первый порыв гнева. Виктор выдавил из себя галантную улыбку и чуть поклонился «невесте». Полукровка дернул плечом, но сдержался и тоже склонил голову в знак приветствия.
- А теперь, когда с асикурированием покончено, давайте сядем за стол и обсудим детали договора, - голос Генриха обрел новую твердость, словно он нашел очередную точку опоры в этих играх престолов.
Похоже, Эйфере придется туго. Генрих не зря выбрал открытые переговоры: толпа горожан не даст накалу угаснуть, и уступить под давлением чужих негоциантов. Стрея находится не в самом выгодном положении: мирный договор был инициативой Тьюре и Лекториса (о чем догадывался лишь Генрих), и Эйфера первая имела право выдвинуть свои требования. Главный козырь – династический брак – они уже разыграли. Виктор уселся на свое место – по левую руку от графа Бьянте – вновь оглядел эйферцев. Лорд Хорн нервничал, явно не доверяя напускному спокойствию Генриха. Сир Олдшери улыбался уж слишком умиротворено.
Виктор пересекся взглядом со своим будущим супругом. Армин уже взял себя в руки и теперь на его лице застыло отрешенное выражение. Но в глазах все так же бурлила невысказанная злость. Тьюре даже стало любопытно: это такая ненависть к Реджинальду, Стрее или к нему лично?
Армин откинулся на высокую спинку стула, тряхнул головой, откидывая волосы назад, и поджал губы. Ему все это не нравилось. Страна вечной зимы и ее гнусный король-мальчишка вызывали глухое раздражение. Это не мог быть тот человек, что прижал Эйферу к ногтю. И еще этот… Армин бросил неприязненный взгляд на военачальника Стреи. Виктор Тьюре, простолюдин… белокровный пес! Так обесценивать кровь древнейшей династии Айгеры мог только малолетний стрейский выскочка!
Виктор Тьюре… Армин окинул будущего супруга внимательным взглядом. Поджарый, крепкий, с желтоватым загаром – сразу видно, что воевал на самой границе с Эйферой. Медно-рыжие волосы слегка выгорели, рыжая щетина украшала подбородок и низ щек. От уголков глаз разбегались тонкие лучики морщинок – словно человек много смеется. Но жесткое ощетиненное выражение светло-карих глаз давало ясно понять - шутки в сторону. Виктор Тьюре выглядел именно так, как о нем рассказывали Реджинальду лендлорды: опасный, опытный, умный хищник. Кажется, шансы выжить падали с каждой секундой.
- … таким образом, ваши притязания на эту область выглядят, по крайней мере, глупо…
Монотонный голос маркиза Рюма убаюкивал. Причем, в буквальном смысле. Слушая унылые выкладки и сухие факты, негоцианты теряли бдительность. Даже возбужденная толпа притихла, окутанная сонным маревом. Но на этот раз триумф Дейна Рюма был сорван вопиющим образом: Виктор Тьюре поднял руку, требуя слова. Граф Бьянте неприятно улыбнулся, легонько трогая Олдшери за локоть.
Генрих обернулся и изобразил внимание, жестом остановив поток элоквенций маркиза.
- Да?
- Сир, пока идут переговоры, не могли бы мы с моим будущим… супругом… поговорить? – каждое слово давалось тяжело, приходилось пересиливать себя, чтобы не выплюнуть парочку оскорблений в адрес эйферцев. Добавлять, что разговор должен быть наедине Виктор не стал – король не дурак, сам все понимает.
- Конечно. Думаю, ваше присутствие тут даже излишне, - Генрих обернулся, перегнулся через подлокотник трона, подзывая слугу, - проводи Тьюре и его спутника в… библиотеку.
Вышколенный слуга в бархатной желтой ливрее чопорно кивнул. Глаза Армина Галасса засияли любопытством. Библиотеки он любил даже больше, чем свою бывшую лабораторию в замке Реджинальда. Армин даже безропотно проглотил, что Виктор намеренно пропустил приставку «сир» перед его именем. Когда они удалялись с площади, толпа заулюлюкала, поднялся гвалт. Виктор усмехнулся про себя, Армин неприязненно скривил губы. Он ненавидел холод, зиму, снег, лед, саму Стрею и всех бестолковых стрейцев с меховыми плащами на плечах. Суета и крики раздражали. Сухой песок хрустел под ногами. Большие кованые двери с узором из вьющегося плюща высились над ступенями. Стены высокого массивного Сангра-Роял были облицованы красным лефатским мрамором; карнизы и стрельчатые арки трифориев украшены рустом. Над входным порталом на фронтоне по облицовке вилась резьба ажура по вимпергу. Меж парными колоннами безжизненно обвисли алые гобелены с гербом дома Олдшери: три снежинки над вензелями ORB. Oldsherry Rex Blood. Да здравствует король.
Все казалось вымершим и вымерзшим. Эйферец повел плечами.
- Вам не холодно? – Виктор перестал сверлить взглядом спину лакея.
- Нет, - лаконично ответил Армин.
Больше они не разговаривали. Слуга провел господ через открытые парадные двери во внешнюю галерею замка. Изнутри стены были выложены белым камнем. Своды, украшенные причудливой резьбой, переходили в чередующиеся с филенками, разделенные пилястрами. Меж поперечин архитравов, исполненные тихого шелеста и скрытой силы, полоскались сотни разных знамен и орифламм. Виктор бросил быстрый взгляд на эйферца. Хоть тот и старался сохранить лицо, было заметно, что галерея произвела на него впечатление. В рыжих глазах замелькали искры интереса, но Армин Галасс промолчал. Он продолжил молчать, даже когда слуга торжественно распахнул перед ними кованые решетки в конце галереи, ведущие на круговую лестницу в крайнюю башню. Вся башня, по сути, и являлась библиотекой.
Слуга молча поклонился и испарился, громыхнув ключами. Армин вздрогнул, это не укрылось от глаз Тьюре.
- Что с вами? Может быть, желаете выпить? – предельно вежливо и холодно осведомился Виктор.
- Нет, - сухой голос эйферца звучал твердо, - давайте поднимемся и… поговорим. О чем вы желаете поговорить?
- Королевскими отпрысками не разбрасываются без необходимости, - Тьюре шагнул к лестнице; гулкое эхо пробежало по ступеням, - вы чем-то больны?
- Кроме того, что меня искусал парфей? – Армин за спиной ядовито хмыкнул, в миг став похожим на сира Олдшери, - отнюдь. Или мне рассматривать это как очередное оскорбление?
- Ха, - коротко высказался Виктор, не считая должным развивать тему.
Едва Армин попал в библиотеку, он забыл о своем незавидном положении. Высокие стеллажи высились до самой островерхой крыши, перемежаемые круговыми балкончиками с балюстрадой. Винтовые лестницы тянулись от балкончика к балкончику. Мозаичный пол из черно-белого мрамора изображал большую снежинку. Темное лакированное дерево, легкие гардины серизового цвета. Овальный стол из бурого камня, тут и там стоящие пате с бархатной обивкой в тон к гардинам.
- Вы позволите? – Армин, не дожидаясь ответа, шагнул к полкам и пробежал пальцами по корешкам книг, - Oh, Madre…
- За что Реджинальд вас сослал в Стрею? – прямо спросил Виктор, внимательно наблюдая за эйферцем.
Армин Галасс пожал плечами:
- Я об этом не задумывался. Мне все равно. Можете спросить у самого Реджинальда. Брат любит… говорить о своих решениях.
Его тонкие белые пальцы под алым кружевом широких манжетов казались уродливыми. Виктор отвернулся. Армин Галасс не был красив, изящен, даже не грациозен. К тому же, его искусал парфей.
- Давайте лучше поговорим о вас, - Тьюре придвинул ногой табурет и присел, - чем вы хотите заниматься после?..
- Мне тоже не нравится это слово, - Армин бегло оглянулся и криво улыбнулся, - у вас есть… эм… замок?
- Винтершпиль принадлежит мне, пока я занимаю должность военачальника, - пояснил Виктор.
- Там есть алхимическая лаборатория?
- Если вы пожелаете возиться с колбами и серой, я прикажу все доставить.
- Да, я желаю возиться с колбами и серой. Ого, это же ручной Эльзевир!.. Редкий трактат, - Армин достал с полки огромную книгу в бежевом переплете, отнес к столу и открыл на первом листе, - а за что вас… так? Сир Олдшери мог выбрать кого-то из благородных.
- Но он выбрал меня, - Виктор смолчал о сгоревшем замке фогта, - вам это не нравится.
Это был не вопрос – факт.
- Смешивать кровь древнейшего королевского рода с белокровным ублюдком!.. - Армин не постеснялся сказать это вслух и пытливо посмотрел на Виктора.
- Но ваша кровь и так уже испорчена, - Тьюре ударил по больному.
Что любопытно, больным оно было для обоих: и жизнь полупарфеем, и брак с таким не сулили ничего приятного. На минуту повисло молчание. В библиотеке пахло выделанной кожей, пергаментом и пылью. Мрачный свет падал через длинные флавирские окна, играя всеми оттенками бордо на коже.
- Может быть, поэтому Реджинальд и сослал меня? – Армин быстро взял себя в руки и даже перевернул несколько страниц, - я вижу, вы здравомыслящий человек. Скажите, чего вы хотите, э… Виктор, верно?
- Верно, - наконец-то, дошло до сути, - я хочу того же, что и вы. Свободы от взаимных брачных обязательств. Не перебивайте, Армин!
- Но брака не избежать! – эйферец захлопнул книгу и положил узкую ладонь на обложку.
Когти полупарфея нервно подрагивали, оставляя тонкие белые царапины на переплете.
- Можно просто не брать его в расчет. У вас будет своя жизнь, у меня своя. Я дарю вам полноценную свободу, вы можете делать все, что пожелаете.
- Ох, ну я уже сказал, - Армин перевел взгляд на стеллажи, - мне нужна только алхимическая лаборатория и тишина. Покой.
Это было даже проще, чем казалось. Виктор усмехнулся.
- В вашем замке есть библиотека? Мне нужна обширная теоретическая база.
- Вы можете взять любые книги из библиотеки Сангра-Роял, в Винтершпиле у меня есть переложник и списатель. Вам налить люнеля? Или марсалы?
- Будьте добры, - Армин опустился на пате и побарабанил пальцами по столу, - с чего такое… щедрое предложение?
«Потом», - губами проговорил Тьюре, хмуро глядя на дверной проем и чью-то тень, выглядывающую из темноты.
Армин проследил за его взглядом и легко кивнул. Заправил прядь волос за ухо и лениво облокотился о стол, ожидая вино. За окном выбелило зарницей – собиралась обещанная птицами гроза.

(1)- приличия (фр.)
(2)- подтверждение (лат.)
(3)- утешительный приз (лат.)

***

В день торжества морозило. Все дороги покрылись инеем и наледью – и утром над площадью летел перестук игл – замковые служки сбивали ледяную корку. К полудню распогодилось: хотя небо оставалось затянуто тучами, через тонкий кисейный слой облаков робко пробивался солнечный свет. В городе царило оживление. Цараны, илоты и нобеля слились в толпе на агоре перед храмом Глядящей. Темнокожие мурины из Конмоя мелькали среди народа, щеголяя цветными ливреями и гербами своих хозяев. Царанские дети сбились в плотную стайку и носились по небольшой рабатке, засаженной стройными раинами. В воздухе летали снежки, раздавались радостные крики и гомон. Мохнатые кеньги, береты с перьями, боты и женские меховые клоки – все смешалось в невообразимую пеструю кучу. Пахло пролитой сикерой и сандараком.
Легат Ортис стоял на паперти и напряженно всматривался в толпу на дороге. Королевская кавалькада уже покинула пределы Сангра-Роял. С минуты на минуту их появления ждали кустоды Храма, чтобы подать знак Отцу-Видящему. К церемонии все было готово еще вчера.
- Едут! Едут! – подхватила толпа чей-то выкрик.
Все смешалось. Люди волнами хлынули в стороны, освобождая колею для всадников. Гомон усилился. Сотни пар глаз впились взглядами в узкий просвет меж распахнутых агорных врат.
- Едут… - единым громогласным выдохом разнеслось над площадью, и все замолкло.
Цокот копыт нарастал. Впереди, с гордо поднятым штандартом, на агору ворвался знаменосец. Следом две лошадки-лысанки тянули открытую двухколеску. Наузы звенели серебристыми колокольцами, кони храпели. Анадрильские скакуны гордо выстилали по заиндевелой мостовой, звонко цокая подковами. В двухколеске восседал сир Генрих Олдшери, закутанный в рыжие меха. Следом за повозкой ехала эйферская делегация. Ее возглавлял лорд Хорн. Армин Галасс и Виктор Тьюре по давнему обычаю ехали в конце колонны. Полупарфей выглядел еще бледней и нелепей в белом брачном наряде. Виктор отрешено созерцал небо, словно не до конца понимая, что он вообще тут делает.
Легат Ортис подал знак, чтобы кистеры заняли свои места в Храме и готовились встречать гостей. Храм словно навис над площадью, ощерив провал рта распахнутыми дверями.
Лошади остановились. Слуги помогли его высочеству сойти на землю. Генрих обернулся и небрежно кивнул Тьюре:
- Ваша очередь, Виктор. Не надо неглижировать вашим долгом перед Стреей.
- Я понимаю, - Тьюре спешился и мрачно посмотрел на замешкавшегося Армина, - вы готовы?
Эйферец откликнулся таким же пасмурным взглядом:
- Вполне. Я запомнил ритуал.
Храм доминировал, возвышался, заслонял собой небо. Белые каменные шпили с узкими шпагообразными фиалами венчались острыми трезубцами. Стены, покрытые паутиной нервюров и аркбутанов, тянулись вверх. Рыбий скелет приземистых белых контрфорсов словно прижимал Храм к земле, не давая ему взлететь. В белом полотне стен не было ни единого окна, лишь на вимперге над входом – ажурная мозаика в виде открытого глаза.
- Далее пройдут лишь Просящие, - легат Ортис бегло поклонился, умело скрывая нелюбовь к военачальнику за легкой благосклонной улыбкой.
Тьюре нехотя протянул руку Армину. Эйферец взялся за самые кончики черных кожаных перчаток, избегая более полного касания. Их двоих это абсолютно устраивало.
Легат посторонился, впуская пару во тьму Храма. Его алые одежды зашуршали по белым ступеням, как будто напутствуя перед предстоящим торжеством.
Виктор даже не волновался. После приснопамятного разговора в библиотеке он успокоился окончательно. Армин тоже не проявлял паники или нервозности. Он с любопытством рассматривал Храм, пока над ними не сошлись каменные своды. Вообще, эйферец все неизвестное рассматривал с неизменным интересом: будь то дом, одежда, еда или книги.
Внутри запах сандарака усилился. К нему прибавилось что-то еще – вроде пыльного запаха книг. Звуки шагов затихали прямо под подошвами, эхо пришпиленной бабочкой трепыхалось на полу.
Эту часть притвора нужно было пройти в полной темноте. Время тут терялось, растягивалось и деформировалось. Армин водил головой, пытаясь что-то рассмотреть – но куда там, если даже его собственные белые одежды терялись во мраке? Над головой что-то мерно дышало, как будто сама Глядящая склонилась вниз, чтобы посмотреть на смельчаков, нарушающих ее покой. Виктор мысленно усмехнулся – в богов он не верил – и переключил внимание на будущего супруга. Армин двигался бесшумно, сказывалось родство с парфеями. Его пальцы едва заметно теребили кончики перчатки Тьюре. Если бы можно было говорить, Виктор бы ляпнул что-то едкое. И эйферец отозвался бы в тон.
Коридор кончился. Ладони уперлись в тяжелую кованую решетку. Створки мягко подались, раздвигаясь внутрь. Запахи пыли и сырости остались позади. Впереди теплился золотистый огонек. Под ногами потянулась тканная дорожка. Коридор стал заметно уже, плиты пола накренились вверх.
Теперь Виктор не слышал шагов Армина вообще, и это раздражало. Он остановился и высвободил руку. Эйферец склонил голову набок и бархатистым насмешливым голосом спросил:
- Вы передумали?
- Еще скажите – струсил, - фыркнул Тьюре, стягивая перчатки и засовывая их за пояс.
- Вы не похожи на труса, - Армин пожал плечами и удивленно приподнял бровь, разглядывая протянутую ладонь, - и на помешанного.
- Ну, мы же теперь одна семья, - не удержался от колкости Виктор.
Армин настороженно взялся за горячие пальцы Тьюре. Виктор поморщился – прикосновение эйферца напоминало прикосновение к мокрой рыбе.
По коридору пронесся небольшой сквозняк. Как будто кто-то вздохнул в темноте за спиной. Путь все больше отклонялся вверх. Дорожка, прибитая к полу, не давала ногам соскальзывать. Виктор порадовался своей предусмотрительности – эйферец, явно не привыкший к долгим восхождениям, глубоко и резко дышал, с силой вцепившись в ладонь будущего супруга.
Миновали первый желтый огонек – дрожащий шар света в стеклянном кольце на тонкой сталагмитовой ножке. В его неверном сиянии виднелись стены – черные и глянцевые. Армин с любопытством замер напротив светильника, пока Виктор не потянул его дальше – им предстоял еще долгий путь.
- Кто построил храм? – Галасс провел указательным пальцем по выступающим фалангам пальцев Тьюре.
То ли нервничал, то ли дрожал от напряжения.
- Древние, - Виктор без интереса окинул коридор взглядом, - до Разделения.
- Вы… В Стрее сохранилась часть истинной Глядящей? – в голосе эйферца скользнуло замаскированное нетерпение.
- Ха, - Виктор усмехнулся.
- Может быть, вы ответите? – Армин повысил тон.
- Все увидишь сам, - Тьюре невольно перешел на личное обращение, поморщился.
Галасс затих, молча сверкая желтыми глазами из-под черных взъерошенных волос, как нахохлившаяся птица. Подъем кончился. Коридор уперся во вторую решетку. Виктор ощупал ее, но прутья казались монолитом со стенами и полом.
- Можно? – Армин, не дожидаясь разрешения, провел пальцами по прохладному металлу, пахнущему ржавчиной.
Едва их руки соприкоснулись, решетка разомкнулась: горизонтальные прутья втянулись в стены, а вертикальные погрузились в пол. Виктор пожал плечами:
- Все-таки, брачный обряд.
Сир Олдшери предупреждал о том, что внутри Храма их будет поджидать пара испытаний. Ничего опасного или смертельного – просто проверка серьезности намерений.
За решеткой коридор резко загибал вправо. Изредка попадались желтые шары на тонких ножках, излучающие рассеянный свет. Потолок терялся в темном мареве. Черные гладкие стены, не тронутые плесенью и мхом, впитывали последние крохи света. Под ногами гулко растекалось недалекое эхо. Все сильнее пахло чем-то терпким и сладким. Прохладный воздух касался кожи, словно сгущаясь перед лицами в какие-то картины прошлого. Иррациональная чужая паника накатывала волнами, подтачивая внутренний покой. Виктор неуверенно оглянулся. Армин, закусив губу, с нечитаемым выражением на лице, смотрел на свою руку, шевеля пальцами.
- Не останавливайтесь, - Виктор нахмурился.
- Дальше нельзя, - Армин поднял на стрейца взгляд.
Желтые глаза обрамились пульсирующими алыми кольцами. Это было внезапно и внепланово. Таких задержек по дороге к алтарю Виктор не ожидал. Да, ритуал всегда остается вещью сам в себе, но хоть какое-то представление об этом пути у военачальника имелось – из рассказов легата.
- Дальше – нужно, - отрезал Тьюре и до хруста сжал в ладони тонкие пальцы, вглядываясь в застывшие алые глаза, цвет которых приблизился к багровости пролитого вина. Стоило бы надавить сильнее, но Виктор опасался сломать будущему супругу руку. А это было чревато последствиями: почему-то все делегаты всегда и все понимают превратно.
…думай о чем-нибудь, просто думай!..
Наваждение схлынуло, клочьями тумана осев на плитах пола. Эйферец отрывисто вздохнул и дернул плечом. Алость утекла из радужек.
- Что вы творите?
- Привожу вас в чувство, неженка. Мы задерживаемся.
- Благодарю, - кисло процедил Армин и всмотрелся во тьму коридора, - что-то пытается внушить мне, что дальше нельзя. Это часть ритуала?
- Да, - Виктор двинулся вперед, Галасс невольно поплелся следом за своей рукой, - там что-то про поддержку, смирение и силу говорил легат Ортис, я не запомнил.
- Значит, все? Теперь только встреча с Отцом-Видящим? – Армин почему-то выглядел обеспокоенным.
- Я откуда знаю? Никогда тут не был, - огрызнулся Тьюре.
Любознательность и дотошность эйферца уже сидели у него в печенках. К тому же не улыбалось вновь вытаскивать его из какого-нибудь ритуального наваждения. Почему-то все необычное и редкое притягивалось к Армину Галассу, словно он был источником раздражения не только одного стрейского военачальника, но и движущих магических энергий Храма.
Коридор снова повернул, теперь налево.
- Мы ходим кругами?
Вопрос прозвучал с грохотом упавшей за спиной решетки. Все заполнилось зеленоватым пульсирующим светом. Впереди из пола выросли ступени, наверху звучно отворилась дверь. На этот раз Армин зашагал вперед первым. Виктор догнал его, и они отравились бок о бок по стоптанным серым ступеням. Запахло нардом и смирной. Донеслось эхо тихих песнопений. Зеленый свет высвечивал лица, делая их похожими на маски. На Тьюре снова накатила агрессивная апатия: брать в супруги никчемное слабое существо, настолько же некрасивое, насколько бесполезное. Все же, хорошо, что в Сангра-Роял осталась женщина, которая…
- O, Madre… sakhramentos onios Deis… - Армин остановился.
- Что там? – Виктор оглядел открывшийся их взору зал.
Ничего необычного: высокий круглый зал вроде ротонды, с высоким круглым куполом и полосой окон, бегущих вдоль барабана. По стенам вверх тянулись узоры в виде извивающихся… трещин? Весь пол был покрыт странными волнами, словно сотрясаемый невидимой пульсацией огромного сердца. В середине залы возвышался неприятный лохматый предмет. Клоки спластовавшейся грязи свисали с округлых стенок этого сооружения.
- И?
- Это же Сердце Глядящей, - Армин перешел на шепот, голос сорвался на хрип.
Он ошеломлено уставился на Виктора, но Тьюре лишь пожал плечами. Эйферец не заметил и вновь впился жадным взглядом на лохматый предмет. Нерешительно потоптавшись, он попытался шагнуть в зал. Упершись в невидимую преграду, Армин даже не удивился. Лишь кивнул каким-то своим мыслям и обернулся к Виктору:
- Это Сердце Глядящей!
- Да хоть ее ливер, нам от этого не проще. Куда дальше идти? Демоново отродье, это перестает быть похожим на простой «ритуал», - Виктор махнул рукой и поморщился: ближние лоскуты пыли поднялись в воздух и закружили несчетным хороводом искр.
Запахло пещерным мхом и воском.
- Вы безумец, - Армин покачал головой, - Боги не прощают оскорблений…
Тьюре не стал дослушивать лекций от эйферца. Он еще раз оглядел зал, и на той стороне заметил прямоугольник дверного зева. По правому боку залы можно было пройти – меж холодной стеной и невидимой защитой Сердца.
Виктор направился к двери. Армин, помешкав, присоединился к нему. Тьюре слышал, как Галасс пробормотал себе под нос: «клянусь, я вернусь сюда и найду способ пройти…». Это было даже хуже, чем просто бесполезный супруг – фанатик религии. Именно такие раздували самые кровавые войны в прошлом, после Разделения.
Усиливалась прохлада и чувство сырости. Все сильнее пахло мхом и камнем. Казалось, что в эту часть Храма давно никто не заходил. Эхо разносилось все тише. Оба молчали – говорить им было не о чем. После нырка в черную арку, когда зал с Сердцем остался за спиной, Армин поник. Его белый костюм запылился, а обувь измазалась в грязи и зеленых пятнах от раздавленного мха. В свете желтых шаров все казалось нереальным. Плеча что-то коснулось. Виктор вскинулся, но это оказался большой ком паутины, сорвавшийся с потолка. Наконец, впереди забрезжил яркий белый свет. Не сговариваясь, мужчины ускорили шаг. За резной каменной аркой оказался нужный зал – с красной ковровой дорожкой, с Отцом-Видящим на высоком троне, с толпой кистеров в алых мантиях.
Один из них, державший в руках мятый свиток пергамента, растерянно и даже как-то обиженно уставился на них и, сорвавшись с места, бросился к Отцу-Видящему. Он прошептал ему несколько слов на ухо, тот кивнул. Отец-Видящий выглядел солидно и массивно – так, как и положено главе религиозного учения. Рядом с ним стояли два легата, держащие в руках писчие книги. Кожаные переплеты с медной обивкой тускло отсвечивали желтым в свете множества свечей. Жирандоли, канделябры, шандалы высились по всему залу. Ряды строгих колонн с валютами тянулись вдоль расстеленной дорожки, деля комнату на три нефа. Потолок уходил в мягкий полумрак. Свет рассеивался, не достигая вершины стен. Армин принюхался и сморщил нос: он ненавидел запах нарда.
Виктор подхватил эйферца за локоть и повел к трону Отца-Видящего. Армин не сопротивлялся, но двигался вяло. Было заметно, что ему не по душе происходящее. Кистеры следили за ними; липкие и внимательные взгляды, казалось, пронизывали весь зал. Даже Отец-Видящий с небрежным вниманием наблюдал за их приближением. Едва Виктор остановился – не доходя до трона три шага, как и положено этикетом – глава Храма с достоинством кивнул.
- Ou, Papa Rimus, - Армин едва слышно хмыкнул и отвернулся, с деланным вниманием изучая обстановку.
- Благословите, Отец, - проговорил ритуальную фразу Виктор, жестко стиснув пальцами локоть Галасса.
Армин скривился, но фразу послушно повторил и склонил голову, ожидая ответа.
- Богиня благословляет, - простерев к ним руки, отозвался Отец-Видящий.
Многочисленные бронзовые браслеты на его запястьях зазвенели. Белая мантия со стоячим воротником была украшена драгоценными камнями. На голове, скрывая поседевшие редкие кудри, высилась митра, вышитая золотом.
- Соедините, Отец, - прозвучала следующая фраза.
Воздух словно загустел; стало тяжело дышать. От запаха фимиама кружилась голова. Словно из-под воды донесся ответ:
- Богиня соединяет. То, что соединила Богиня, да не будет разбито вовек.
Один из легатов – кажется, Виктор раньше его видел на приемах в Сангра-Роял – раскрыл книгу и взял с маленького круглого столика очиненное перо. Попробовав остроту на пальце, легат макнул кончик в чернильницу.
Виктор обернулся к Армину. Тот упрямо поджал губы. По краю радужек мелькнул алый круг, но тут же истаял.
- Назовите нас семьей, Отец, - эти слова необходимо было произнести в унисон.
- Богиня называет. То, что дала вам Богиня, да пребудет с вами вовек!
Раздалось деловитое шуршание пера по пергаменту. Легат записывал свершившийся акт бракосочетания в храмовый реестр.
- Спасибо, - Виктор не стал подходить и целовать руку, унизанную кольцами и браслетами.
Его уже мутило от запаха, а в глазах плясали алые точки и рябили яркие мантии кистеров. Армин выглядел еще бледнее, чем во время поездки к Храму – а уж тогда он напоминал ходячий труп.
- Нам пора, - эйферец кивнул на решетки справа, - выход там, да?
- Вас проводят. Их высочество ждет вашего возвращения? – Отец-Видящий взглянул на Тьюре с некой заинтересованностью.
- Да. Нужно закончить этот фарс, - Виктор с отвращением покосился на своего супруга.
Армин проигнорировал этот взгляд (а может и правда не заметил). Он с ожиданием смотрел на закрытые двери.
- Проводите, - Отец-Видящий кивнул одному из младших кистеров.
Тот трижды поклонился и повернулся к замершим супругам.
- Прошу сюда.
- Погоди, - глава Храма поднял открытую ладонь, - когда вы добирались до этой комнаты, по пути было что-то… необычное?
- Нет, - ответил Армин.
Слишком резко ответил, а на вопросительный взгляд Тьюре лишь фыркнул, пожав плечами. Отец-Видящий больше ничего не сказал, прожигая их спины пристальным взглядом. Кистер, алое пятно шуршащей мантии, повел их дальше. Двери с противным скрипом распахнулись. Вперед убегал серый сумрачный коридор с такими же рядами колонн.
- Там выход, - кистер быстро поклонился и направился обратно.
Виктор посмотрел на Армина. Тот коротко вздохнул и протянул руку. Виктор сжал холодные пальцы и шагнул вперед. Эхо забегало вперед, гуляя под арками. Здесь запах фимиама почти не ощущался: большие двери за спиной сразу же захлопнулись, отрезая душную мистерию Богини от реального мира. Воздух с каждой секундой становился свежей и морозней. От камней потянуло зимним холодом.
Из проема в конце коридора лился тусклый дневной свет. Но стоило только выйти… Их ослепило блеском снега. И оглушило восторженным ревом толпы.
- Богиня благословила? – громко спросил Генрих, кутаясь в пурпурную мантию.
Виктор молча поднял руку, не выпустив ладони Армина из пальцев. Толпа вновь взорвалась ликующим криком. Армин что-то бормотал, какие-то проклятья, подслеповато щурясь. Ему совершенно не нравилось происходящее.
- Раз Боги засвидетельствовали свой дар, то осталось скрепить его перед людьми! – объявил Генрих.
«Самое нудное», - Виктор понимал Армина как никогда.
Ему хотелось оказаться подальше от шумной агоры, где-нибудь возле Винтершпиля. А еще лучше – в кровати, узнав, что это был лишь кошмарный сон.
Сир Олдшери кивнул лорду Хорну. Тот достал из-за пазухи небольшой мешочек из кожи и протянул его королю. Генрих растянул горловину и запустил пальцы внутрь. извлек оттуда два широких ажурных кольца. Те, кто стояли поближе и рассмотрели эту красоту, лишь ахнули: подобные кольца не каждый герцог мог себе позволить. Секрет ажурной ковки был забыт после Разделения, как и многие ремесленные тайны.
- Ваши руки, - попросил король.
Небо дневное, а выглядит сумеречно. Гвалт людей нарастает, как снежный ком.
Не убежать.
Виктор медленно разжал пальцы, отпуская руку Армина, и протянул ладонь королю. Галасс сделал тоже самое, закусив губу до крови. Алая капля выступила в уголке, и исчезла следом за быстрым движением языка. Генрих издевательски медленно надел кольца на указательные пальцы новоиспеченных супругов.
- Сим закрепляю, - объявил король.
Люди загалдели. Виктор перехватил ненавидящий взгляд советника и вернул ему кислую усмешку. Шарль покачал головой, глядя с неодобрением и сочувствием.
Лорд Хорн буркнул что-то похожее на поздравление и затерялся в эйферской делегации.
Король, глядя на обескураженных супругов, лишь загадочно улыбнулся. С неба посыпался крупный снег, похожий на раинный пух.
- Можем вернуться во дворец. Там нас ждет праздничный ужин и бал, - Генрих направился к двухколеске, - Виктор, соблюдай апарансы.
Тьюре смолчал, хотя сказать хотелось многое. Армин с откровенной брезгливостью рассматривал свое кольцо. Когда Виктор обернулся к нему, эйферец процедил:
- Бал обязателен? Ненавижу приемы.
- Ну, хоть что-то у нас есть общее, - усмехнулся Виктор, - да, обязателен. Нельзя заставлять короля ожидать.
***

Очередной нобель в изощренно украшенном жакете выражал свои поздравления такому «скоропостижному браку». Виктор отрешенно кивал, забывая имена и звания, глядя в окно на светящиеся вдали огни Винтершпиля. Армин еще глубже забился в тень от колонн, лениво цедя вино, и старался лишний раз не попадаться на глаза кутящим придворным. Генрих Олдшери оказался в центре внимания, и ему это определенно нравилось. Бледное лицо короля раскраснелось, в глазах плясал огонь. Те, кто знал его высочество достаточно близко, понимали: быть беде. Или хотя бы скандалу. Хвала богам, эйферцам и лорду Хорну в частности пока хватало такта держаться подальше от выпивающего короля и его приближенной свиты.
Бальная зала, отделанная желтым мрамором, гранитом и золотой лепниной, кружила голову обилием роскоши. Длинные стены были увешаны семейными портретами, перемежавшимися с тканными гобеленами. По потолку тянулась горельефная вязь узоров. Стены, поделенные архитравами на несколько сегментов, казались тянущимися вдаль коридорами. Под ногами звонко клацал гранит. Окна на западной стороне, обращенные к ущелью, выходили прямо на Винтершпиль.
Армин, которого порядком достала вся суета вокруг спешного брака, начал огрызаться на каждое слово. Тьюре, заметив это, посоветовал супругу выйти и подышать воздухом. Эйферец замолк, и теперь лишь мрачно блестел алыми глазами из-под растрепанных волос. Виктор подумал, и оттащил своего супруга к распахнутым настежь дверям на балкон. Невысокая балюстрада из красного мрамора окружала его, по углам лепились гранитные акротеры с зимними цветами. Потемневшие от времени скамьи стояли вдоль стенок. Кое-какие уже были заняты гостями, решившими освежить головы.
Армин оглядел балкон с кислым выражением на лице, и двинулся к ограждению. Его тонкотканную белую рубашку трепал ветер, и Виктор вопреки желанию накинул наопашь на плечи эйферца свой потрепанный клок. Армин бегло обернулся и скривил губы:
- Считаете меня неженкой?
- К зиме тоже надо привыкнуть. Курите? – Виктор отцепил от пояса кисет с табаком и трубку, - правильно, гадость жуткая.
- Когда мы уедем в ваш замок? Это он светится над ущельем? – Армин указал на огоньки на западе.
Ветер подул сильнее, отчего эйферец закутался в чужой плащ. Ткань пахла табаком и кожей.
Виктор кивнул:
- Да, он. Как только ваше посольство покинет Лезову, мы тоже отправимся прочь.
- Неделю тут!.. – в голосе Армина почувствовалась безвольная ярость.
Виктор молча посочувствовал: ему тоже была не по душе красная духота Сангра-Роял и общество расфуфыренных нобелей. Там, вдали, блекло-желтым светились окна караулки и казарменного крыла. Горел круглый светильник над крышей подъемника – наследство Древних. На фоне серо-синего неба, затянутого снеговыми тучами, чернели башни и крыши Винтершпиля. Полумесяц неясно мрел в небесной дымке – верный знак, что к утру погода испортится и вновь повалит снег.
- О, мой верный диадох и его новообретенный гелертер решили уединиться? – пьяный голос Генриха за спиной не предвещал ничего хорошего.
Его высочество подошел к балюстраде и заглянул вниз. Потом обвел рассеянным взглядом лица Армина и Виктора, усмехнулся:
- Ну-ну, не настолько я не в себе. Но это хорошо помогает, когда надо сбежать от настырного внимания подданных. Армин Галасс… почему не Вейрис?
- Брат не позволил пятнать фамилию рода, - ответил эйферец и сделал легкий шаг в сторону.
От Генриха это не укрылось. Он заухмылялся:
- Я не кусаюсь, mon sher. Мне, знаете ли, любопытно все, что касается Реджинальда и его решений. Настолько заскорузлый в своей ограниченности… Ave! у меня нет слов.
- Не прибедняйтесь, сир, - Виктор вклинился между супругом и королем, - у вас найдутся слова даже на собственные похороны.
- «Он просто не знал что сказать, и сказал «Да!», - Генрих рассмеялся и смолк.
Виктор заметил, что держит в руках так и не раскуренную трубку, и сунул ее обратно в кисет. Армин враждебно смотрел на обоих, явно не понимая сути происходящего. Представление затягивалось.
- Уезжайте завтра. Граф Бьянте явно замыслил какую-то гадость. Он ненавидит Эйферу, и вас, мой неподкупный Тьюре.
- Предлагаете мне бежать? Вы, сир, не далее как неделю назад, попрекали меня вынужденной ретирадой, а сами…
- Мне не нужны проблемы с эйферскими негоциями, и Сирусом Хорном в особенности. К слову, Армин Галасс, вы так хорошо разговариваете на стрейском. Вас учили с детства?
- Да, - кивнул Армин и явно растерялся.
Генрих удовлетворено улыбнулся:
- И вы не знаете, зачем? Ладно, оставим досужие размышления. Я требую вашего присутствия на балу. Вернемся в зал. Новобрачные обязаны станцевать.
- Ни за что, - Армин вцепился в балюстраду, - это… позор.
Он побледнел еще больше, хотя мороз справился даже с полупарфеем и окрасил кончик носа и выступающие скулы красным.
- Позор – что вашему королю приходится уговаривать двоих упрямых олухов послушаться его! – вспылил Генрих, - это – приказ! Приказы короля не обсуждаются, а вы, господин Галасс, с этого дня принадлежите моему подданству. Я не потерплю непослушания. Вы поняли мое explicatio?
Виктор, чтобы исключить дальнейшую ссору, подошел к супругу и протянул руку. Армин раздумывал с минуту. Желтизна и краснота боролись в его миндалевидных глазах, пока желтизна не победила. Эйферец покорно позволил увести себя обратно в залу, пропахшую зимними лилиями и пыльными коврами.
Сир Олдшери подозвал распорядителя и что-то ему передал. Расторопный слуга исчез в толпе, а вскоре оркестр, притаившийся за ширмой в алькове, принялся наигрывать что-то тоскливое и высокое. Армин, затравлено оглядевшись, стянул с плеч клок Тьюре и швырнул ему. Эйферца утешало лишь то, что повышенное внимание короля пока не переросло в повышенное внимание пьяных гостей. Виктор выловил взглядом темно-зеленый бархатный дублет графа Бьянте. Убедившись, что тот находится в достаточном удалении и не начнет язвить в самое неподходящее время, Тьюре обернулся к своему супругу. По одному виду Армина казалось, что он готовится к пыткам заживо. На виске вздулась тонкая вена, редко пульсируя. Черные волосы взлохматились окончательно, теперь напоминая вороньи перья.
- У меня ощущение, что я комнатная собачка, выставленная на потеху черни, - процедил сквозь стиснутые зубы эйферец, когда Виктор повел его в танце.
- Тогда не гавкайте, - резко бросил Тьюре, которому все это жутко надоело.
Особенно – туманные намеки и реплики его высочества. Генрих никогда не болтал попусту.
- О, совсем забыл, что вы не на моей стороне, - к Армину вернулось высокомерие и язвительность.
Он позволил Тьюре вести в танце. Музыка била по ушам визгливостью скрипок, но основная мелодия лилась плавно и даже приятно.
- Так зачем вас учили стрейскому? – спросил Виктор, чувствуя, как медленно отогреваются ледяные пальцы Галасса в ладони.
- Думаю, брат с самого начала планировал нечто подобное. Хотя…, - по губам Армина скользнула неприятная усмешка, - возможно кто-то возомнил, что я буду как кондотьер – работать для блага Эйферы?
- А вы будете? – Виктор помимо воли бросил взгляд в ту сторону, где заметил советника его высочества.
Граф Бьянте куда-то ушел.
- А вы этого хотите? – мурлыкнул Армин.
- Я вас удушить хочу, - признался Виктор, - но это не решит моих проблем.
- Аналогично. Так что попытаемся ужиться, moi dorogoi? – Армин слегка прогнулся в талии, недовольно уворачиваясь от другой танцующей парочки, - со своей стороны гарантирую, что не собираюсь лезть в вашу жизнь.
- Аналогично, - согласился Виктор, поддерживая супруга в объятьях.
Худощавый и твердый, как высушенная кость, Армин Галасс на добрых три дюйма был выше Тьюре.
Оркестр заиграл что-то бешеное. Виктор отвел Армина к стене и предложил вина. Эйферец согласился. Тьюре отошел к слуге за бокалами, но когда вернулся, то супруга не обнаружил. Полупарфей исчез, и никто его не видел.

@настроение: ласт трааааай

@темы: ориджинал, кавай моей жизни, чур, я сверху!Х), забойная трава Х)), художественный песец мозга Х_Х, фанфикшн