Прикосновение

[mattdinni]

Название: Touch.
Автор: Shi-Ki_Kidder
Фэндом: Yu Yu Hakusho
Пэйринг: Kurama|Hiei
Рейтинг: ПГшка.
Жанр: romance.
Дисклеймер: used for fun.
Саммари: многа англицких букафф в шапке. Сам в шоке Оо лень менять раскладку выливается в фигню Х) таймлайн - всеми любимый Темный турнир.
О том, что под катом: сопли, апшипки, имхо. Фетиш на прикосновения.
------

флаффанутое в меру

Когда мощная волна черного пламени Ма-кай, воплощенного в образе дракона, упала с неба на плечи джиганши, все подумали, что это конец.
Это и было концом - в какой-то мере. Концом детских игр в кошки-мышки.
Хиеи стал серьезным. Наверное, это не очень приятно - когда тебе в лицо бросают твое оружие, при чем - довольно небрежно.
Трибуны восхищенно взвыли, приветствуя рукоплесканиями бойца команды Тогуро.
Никто и не думал, что маленький юркий йокай будет в состоянии не то что драться - просто выжить.
Хотя нет. Не так. Курама не верил - он знал наверняка - Хиеи жив.
Может быть, это и самому ему казалось слегка мнительным и странным, но Курама ощущал присутствие Хиеи в этом мире.
Им еще слишком рано возвращаться в Рей-кай.
Осознание - как сладкая конфета на языке.
Коэнма рядом барахтается, как мелкий жук, пытаясь встать. Это выглядит почти мило. Юске и Кувабара вглядываются в очертания развалин стадиона, пытаясь увидеть Хиеи.
Курама ждет. Что там говорилось про духовную связь между давними друзьями?
Хиеи появляется словно из воздуха, и по трибунам катится выдох ужаса, хотя небо уже не чернеет, и молнии не вьются жадными змеями.
Просто видно, кто на сцене боя стал мышью, а кто кошкой.
Бой не затягивается, хотя спешить особо некуда.
Собственные раны при виде этого побоища сразу ноют как-то меньше и отдаленней, отходя на второй план.
Хиеи выигрывает.
Он возвращается к команде. Кувабара шумит, вопит, и пытается выглядеть то ли круто, то ли почти дружелюбно.
У Хиеи глаза слипаются. Он бормочет что-то о победах и падает на выжженную землю стадиона.
Он спит. Курама улыбается. Кажется, он единственный, кто до последнего знал, что Хиеи не проиграет.

После турнира остается только одна ночь перед отплытием. В отеле пусто, последние постояльцы из богачей, чудом уцелевшие в резне на стадионе, спешно покидают номера. Персонал припугнуто зажат в углах, боясь и нос высунуть перед страшными и жуткими победителями из Нинген-кай.
Курама приносит кофе из бара, не побоявшись лишний раз потрудиться, несмотря на скептичный взгляд Хиеи, ясно говорящий, что можно было бы обойтись и без кофе.
- Как твоя рука?- на всякий случай спрашивает Курама, опускаясь на мягкий диван, вполоборота глядя на товарища.
- Тц, замечательно,- отзывается Хиеи, бросая колкий взгляд на Шуичи,- Следи за своими ранами.
- Моя йоки быстро восстановилась, и раны уже не опасны. Может быть, мне помочь тебе?- Курама отпивает кофе и слизывает языком пенку с верхней губы.
Взгляд Хиеи на мгновение задерживается на лице друга, потом он хмурится и отворачивается:
- Я сам.
Некоторое время в комнате висит тишина, заполненная до верха шелестами, голосами с улицы, шорохами чужих шагов за дверью, мерным гудением кондиционеров и легким эхом капающей воды в душе. Звякает чашка о блюдце, и Хиеи тянется за рафинадом - слишком горько. Курама невольно улыбается, глядя, как серьезный и сосредоточенный йокай размеренно бросает в чашку еще три кубика сахара, размешивает и пробует.
Сам Курама бы в жизни такое не смог проглотить. Любой цветок, втянув подобную жидкость, засахарился бы и покрылся кристальными наростами у корней.
Хиеи тот еще цветочек.
- Ты таким бываешь ребенком,- шутит Курама, шутит на опасную тему и отчетливо осознает это.
Хиеи бросает на друга тяжелый внимательный взгляд, но, поняв, что Курама не оскорбляет, а так, просто кидает пробные шары-вопросы, отворачивается.
Вновь повисает тишина, домашняя уютная тишина. Кураме приятно вот так сидеть рядом с давним другом и ни о чем не беспокоиться. Когда у Хиеи хорошее настроение, то с ним можно даже поговорить о всякой ерунде.
Хотя чаще из него слова клещами не вытянуть, замкнутый, как вещь в себе, Хиеи редко кого пускал в свой внутренний мир.
Курама иногда сомневался, если он вообще, этот мир, или внутри Хиеи - одна сплошная снежная метель, кружащие потоки льда, холодные ветра, зима.
Цветы не выносят морозов, даже самые устойчивые из них гибнут в краткий срок.
Курама рядом с Хиеи уже давно, и не заметил признаков увядания.
- Давай я посмотрю на твои раны,- вновь предлагает Курама, с ногами забираясь на диван и оборачиваясь к Хиеи лицом,- Моя помощь нисколько не заденет твою гордость.
- Тц,- коротко, но емко отзывается джиганши, но кофе допивает одним глотком и смотрит на Кураму,- Это даже не смешно.
Что именно ему кажется смешным, Курама не понимает, но на всякий случай улыбается и наклоняется к другу. Хиеи стаскивает плащ, шарф, откладывает в сторону. Курама неспешно касается пальцами свежих ссадин, слегка надавливая. Хиеи едва заметно морщится, но следит за движениями пристально, внимательно, изучающе. Курама улыбается понимающе, придвигаясь ближе и осматривая бинты на руке, спрашивает:
- Можно развязать?
Хиеи на миг хмурится, словно не доверяя, но потом расслабляется и первым тянет за край повязки, на этот раз - просто повязки, без печатей и вывертов. Йоки кокурью-хи восстанавливается слишком медленно, и нет необходимости прибегать к столь радикальным мерам.
Стянув болтающиеся бинты вниз, Курама изумленно охает, рассматривая обожженную кожу, покрасневшую и растрескавшуюся. Из пораненных пальцев сочится сукровица, и выглядит это довольно болезненно.
- И это замечательно?- ворчит Курама, сосредотачивая йоки в своих ладонях. Он знает, что Хиеи не выносит нотаций, но ничего поделать с собой не может, потому что и смотреть молча на подобный кошмар - выше его сил.
Хиеи слегка дергается, ощущая прикосновение чужой силы, но успокаивается. Йоки Курамы мягкая, обволакивает, как в кокон, и практически шелковистая на ощупь. Курама тихонько дышит, сосредоточенно занимаясь лечением, и его рыжая макушка почти перед лицом Хиеи. От Курамы пахнет какими-то дикими цветами, лесом и свежестью. От рук Курамы, касающихся кожи, по телу разливается спасительная прохлада.
Хиеи не любит проявлять слабость, но вежливому и неудержимому как танк кицунэ удалось каким-то невероятным образом пробиться через ледяную броню огненного йокая.
Даже теперь, в непосредственной близости от него, Хиеи не ощущает той перманентной тревоги, скрадывающей его внимание во время нахождения в чьей-либо компании.
- Погоди... а это...,- Курама, словно сам с собой разговаривая, поднимает руку Хиеи, вглядывается в линии на ладони и, наклонившись, проводит языком по коже,- Не яд. Показалось.
Хиеи едва не забывает сделать вдох, подавившись воздухом. От влажного и горячего прикосновения, совершенного не похожего на обычный тактильный контакт, в нервные окончания бьет легким током. По спине бегут мурашки. Курама что-то спрашивает, и, не дождавшись ответа, поднимает взгляд на товарища. Хиеи смаргивает, прогоняя наваждение, и смотрит в глаза кицунэ.
- Так будет быстрее,- терпеливо повторяет Курама,- Можно?
Хиеи на всякий случай кивает, и в этот же миг понимает, что попал. Курама, заправив за ухо рыжую прядь, наклоняется и проводит языком по ладони, облизывая раны. Где-то в груди, мешая дышать, разрастается пушистый горячий шар. Хиеи во все глаза смотрит на Кураму, а тот самозабвенно лижет пальцы йокая, нежно обводя языком фаланги, прихватывая губами чуть ноющую кожу, ласково прикусывая подушечки.
Хиеи дышит почти болезненно, загнанно, не зная, как реагировать на подобные выпады.
Наконец, когда от очередного прикосновения где-то внизу живота предательски ёкнуло, Хиеи сжимает пальцы в кулак, несмотря на боль в разгоряченной коже, и отпихивает Кураму.
Тот недоуменно трет щеку и смотрит на товарища:
- Больно?
- Ты что творишь?- шипит йокай, пытаясь взять себя в руки и вернуть ледяное спокойствие.
- Раны обрабатываю. Не тронь диван, занесешь инфекцию мира людей - никто тебя не вылечит!
Угроза действует - ну еще бы. Даже не столь страшно заболеть, сколь - заболеть нингейкайской болезнью. Позор и все дела.
Курама чуть улыбается, понимая, что хорошо изучил все слабые места своего друга.
На языке чуть горчит вкус его крови, и во всем теле странное ощущение. Кицунэ взбудоражен - и неожиданной реакцией Хиеи, и своей реакцией на него.
- Ты не кот,- прищуривается джиганши, подбирая бинты и, зажав один конец в зубах, начинает перевязывать ладонь.
- И вправду...,- расслабленно смеется Курама,- Что это я... Наверное, твоя кровь слишком вкусно пахнет. Я не удержался.
Может быть, Хиеи бы и ответил что-то ехидное и колкое, но его рот был занят бинтами, и он лишь бросил уничижительный взгляд на друга, продолжая заниматься перевязкой.
Курама улыбается, облизывая губы, и ловит себя на мысли, что было бы неплохо повторить сегодняшнюю практику по медицине.
Ну и что, что не кот, на качество обработки это не влияет.
И кто же знал, что у Хиеи такие чувствительные руки.
Не зря, не зря он в бинтах ходит...